Как слово наше отзовется?..

Ненавижу литературные нравоучения. Литература, которая «учит жить», по мне, так уже и не литература. В сущности, дидактичность текста – почти гарантия того, что сам этот текст не стоит ломаного гроша. Слава Богу, книг, в которых нас волоком тащили, к примеру, по светлому пути социализма или внедряли в наше сознание пресловутый «моральный кодекс», мы объелись при советской власти, и больше как-то не хочется. Единственная цель писателя – создавать достойные тексты, такие, чтобы каждое слово играло и переливалось на своем месте, чтобы в каждой фразе слышался неотменяемый внутренний ритм, чтобы все оттенки смыслов сплетались в единое целое. И все? Да, хочется сказать, и все, все, все! Ан нет.

Разве с вами такого не бывало, что, вот, читаете вы книгу и прямо наслаждаетесь тем, как великолепно она написана – ну все есть: и чарующий ритм, и точные и нетривиальные определения, и герои вроде «живые» – словом, не текст, а сплошное удовольствие. Только вот, захлопнул книгу и... ничего. Пирожок с таком. Как в анекдоте: «А зачем приходил-то – может, сказать чего хотел?». И чего же не хватает? Ну, не поучений же, в самом деле, не лобовой же морали?..

А бывает наоборот – какая-то книга производит натуральную революцию в вашем представлении о мире. У меня несколько было таких этапов, и все они связаны с именем какого-то писателя. Очевидно, так устроено сознание, что твои собственные мыслительные процессики, буде они двигаются в схожем направлении, нуждаются в каком-то катализаторе. А иногда и того круче – тебе самому «такое» даже в голову не приходило, а прочел – и вдруг осознал: вот она, правда о мире и людях! И начинается бурное переосмысливание жизни, переоценка всех ценностей, словом, революционный переворот в отдельно взятой голове.

Скажем, так было у меня с Камю. Полное впечатление, что открылась последняя правда. Теперь-то я понимаю, что то, что вычитала я у действительно великого писателя, было не вполне тем, что он собирался сказать. Все-таки его концепт – сопротивление, несмотря ни на что, противостояние жестокости и хаосу, которые окружают голого на этой Земле человека, в этом и состоит его, этого бессильного и беспомощного, достоинство – твердить свое, вопреки всемирному злу, которое, пусть многажды сильнее, не в силах сломить человеческую жажду справедливости. Я же, в мои двадцать, что ли, лет, вычитала другое: спасения нет, справедливости нет, надежды нет, короче, полные кранты. И вот это приняла за истину в последней инстанции. И, разумеется, пришла в отчаяние, тем более безысходное, что талант Камю мощен необычайно, и его месседж – или то, что я за него приняла, – воздействует на читателя невероятно сильно. Мне понадобилось несколько лет, чтобы освободиться от этого гипноза и обрести хоть какую-то надежду. И еще несколько лет я полусознательно избегала перечитывать «Чуму» и «Постороннего» – боялась просто.

Собственно, я хочу сказать, что по-настоящему талантливые тексты всегда содержат в себе некую весть, то послание к миру, которое писатель отправляет людям, современникам и потомкам – как запечатанную воском бутылку бросает в волны. Ведь было бы странно, не правда ли, если бы, достав из выловленной в море бутылки клочок бумаги, вы обнаружили бы на нем затейливые и изящные, но совершенно бессмысленные узоры? (Продолжая метафору: если же накалякано будет неразборчиво, никто ведь тебя не поймет, и твое послание останется непрочитанным. Это – возвращаясь коротко к вопросу о качестве текста.)

Рискую навлечь на себя гнев снобов и эстетов от литературы, но в упомянутом случае «пирожка с таком» – для меня это все-таки тоже не литература. Графомания. Сколь угодно грациозная, изысканная и даже профессиональная. Но не литература. Как виртуозно сыгранная гамма – не музыкальное произведение. Смысл текста все-таки, в конечном счете, в том, что в него вложено. По сегодняшним временам, богатым мастеровитыми поставщиками элегантных текстов ни о чем, – это даже и не тавтология.

Ну и тогда, если принять как гипотезу, что мы ждем от писателя его правды о мире, высвечивается другой вопрос к нему: а за базар ответишь? Вот, к примеру, тот же Камю, несет ли он ответственность за тот страх перед жизнью, который охватил московскую студентку после прочтения его великолепных книг? Звучит смешновато, однако я всерьез. А Федор Михайлович? От скольких я слышала почти идентичные признания: прочел впервые Достоевского и заболел. Он как, отвечает за то, что на века «в стране и мире» создался именно такой образ «русской души», причем даже совершенно не подвластный временной инфляции? За то, что легитимировал состояние духа, при котором единственный регулятор поведения – то, чего хочет моя левая нога? А ведь этот образ повлиял и продолжает влиять на весь ход русской истории, и сейчас, похоже, еще более энергично, чем, скажем, пятьдесят лет назад. Но, помилуйте, ведь он сказал свою правду? Да. И гениально. А результат?

Чтобы снизить планку. Давайте вообще отойдем теперь от большой литературы, и даже не к тривиальной, поскольку книги Дарьи Донцовой и к последней не относятся – это вообще не литературный, а социально-психологический феномен. Вот писала она свои «романы», которые милы были тем, что не несли в себя никакого негативного заряда, один сплошной позитив и любовь к людям. Никакого человеконенавистничества, никакой агрессии, никакой дряни. И вот вдруг ее постиг приступ легкой ксенофобии по адресу лиц «неизвестной науке кавказской национальности», о чем автор бестселлеров не преминула сообщить читательской аудитории. А аудитория, между прочим, многомиллионная, и качество донцовских текстов тут вообще не при делах. Понимаете, что получается? Слово-то, оно и в Африке слово. И ответственность за него – велика.

Впрочем, возможно, я неумеренно оптимистична по отношению роли литературы в реальности и несуразно преувеличиваю значение печатного слова. Может, и так. Но тогда ведь не так уж и важно, ежели ошиблась в чем-то, тогда, стало быть, все это пустое, и никакого значения не имеет – словом, не берите в голову.•

Ирина Стекол

__________________________

Не смотри противнику в глаза, иначе твой ум будет втянут в них. Не смотри на его меч, иначе этот меч убьет тебя. Не смотри на него самого, иначе твой дух рассеется.
Уэсиба Морихэй